На самых мористых островах, или кекурная робинзонада

Много раз, находясь на южной оконечности острова Шкота, я наблюдал далеко в открытом море группу скал

Отсюда, с расстояния 6 км, мало что можно было разглядеть на них невооружённым глазом. Да и морской бинокль давал информации не намного больше. Три островерхих скалы с маяком на одной из них, да ещё группа скал правее. Всё это казалось мне таким далёким и недостижимым, что планы «экспедиции» на них вызывали у меня чисто технический интерес. Далеко ли снесёт в сторону при боковом ветре, смогу ли осилить это расстояние при встречном ветре, что если опустится густой туман и я затеряюсь в открытом море, а вдруг переохлаждение, а если не смогу вернуться, часто ли мимо проходят корабли или катера, сколько взять воды и так далее. Было очень много сомнений, но с течением времени приходил опыт. Мои заплывы увеличивались по расстоянию и продолжительности. Наконец, я смог обдумать путешествие на острова Верховского более предметно и реалистично. Как только я понял, что смогу это сделать, я больше не мог думать ни о чём другом. Загадочные скалы на горизонте притягивали меня как магнит.

В предшествующий отплытию день я находился в приподнято-сосредоточенном настроении

Каково мне будет завтра, когда я окажусь в шести километрах от матёрого берега и в трёх километрах от твёрдой земли вообще? А под ногами 30-ти метровые глубины с касатками и акулами. Всё ли пойдёт по плану? Сомнений было много, но ещё больше было радости от предвкушения свободы, безбрежных морских просторов, таинственных необитаемых островов, единения с природой.
Стартовать решил с восточной оконечности острова Рейнеке, так как туда было проще и легче добраться, чем до южной оконечности Шкота. Катер приходит туда под вечер, так что в первый день я заночевал на пляже о. Рейнеке, обращённом на восток. На следующий день набрал 12 литров воды по пластиковым бутылкам, хорошенько всё упаковал и отчалил на своём видавшим виды надувном матрасе.

Плыть было легко, волны были невысоки, ветер не сильный, погода ясная. Очень хотелось побыстрее добраться. Я «жал на ласты», берег Рейнеке стремительно удалялся. Но чем дальше он становился, тем медленнее он удалялся. Вскоре мне стало казаться, что несмотря на все мои усилия, я барахтаюсь на месте. Тогда я прибегнул к испытанному способу – стал смотреть вбок. Далёкий о. Шкота мучительно медленно смещался влево, а из-за него в синей дымке со скоростью улитки выползал мыс Тобизина на о. Русском. Только здесь я почувствовал, насколько велики расстояния. В предыдущих походах было намного легче. Острова были побольше, проливы между ними поуже. Теперь же я плыл фактически в открытое море. Снова взглянув на острова Верховского, я только с досадой вздохнул. Недоступные скалы практически не изменились в размерах, и как заговорённые продолжали маячить почти на самом горизонте.
Вскоре послышался шум двигателей. Где-то плыл катер или моторная лодка. Ещё через минуту стало отчётливо видно, что в нескольких сотнях метров правее, под острым углом к моему курсу, несётся, подпрыгивая на волнах небольшой быстроходный катер. Я насторожился. Катер заложил широкий вираж, и, сбавив ход, приблизился ко мне и моему матрасу. Я приготовился к разговору либо с пограничниками, либо с рыбинспекцией. Всё оказалось не так, как я предполагал. Да, катер был дорогой, быстроходный, оборудованный РЛС, спутниковым навигатором, эхолотом, на корме стояли канистры с бензином, которого бы хватило от Славянки до Аскольда (куда он направлялся) и назад. Но парень, управлявший катером, на мой вопрос ответил просто – «да вот, вышел в море по браконьерским делам…». Он предложил меня подбросить до островов. Я согласился, забрался в катер со всем снаряжением и мы понеслись. Было интересно наблюдать за приборной доской, как изменяются очертания берега на локаторе, как мелькают координаты на дисплее GPS. «Ну вот совсем другое дело!» — подумал я, — «это тебе не ластами шлёпать!» Не успел как следует оглядеться, как мы оказались у скал красноватого цвета, которые и были группой кекуров малой группы островов Верховского. Вплотную подходить к скалам было опасно, и я сбросил матрас в воду, положил на него рюкзак и соскользнул с борта сам. Помахав на прощанье друг другу рукой, мы отправились каждый к своим островам.

Острова Верховского представляют собой две группы островов

Вернее, на востоке расположен один большой остров с окружающими его скалами и надводными камнями, а в 1,1 км к западу расположены скалы и кекуры. В свою очередь, эта группа представляет собой один крупный кекур с окружающими его надводными камнями, а в 0,1 км к западу от него расположена группа из трёх кекуров. На этих самых крайних я и высадился.

Обустраиваться на кекурах с ночёвкой мне ещё не доводилось. Распаковывать рюкзак я пока не стал, чтобы в случае чего переплыть на соседнюю большую скалу и поискать лучшего места для ночёвки там. Я «побродил» по кекурам, карабкаясь по скалам и перебираясь по скалистому дну, лавируя среди морских ежей. В результате изысканий обнаружилось несколько возможных «спальных районов». Но одни площадки были слишком малы и ноги свисали над обрывом. Другие были далеко не горизонтальные, до третьих доставали брызги прибоя, четвёртые были все в перьях и птичьем помёте. Я уже начал разочаровываться в своей сумасшедшей идее робинзонады на кекурах. Но в очередной раз пересекая большую горизонтальную площадку, расположенную высоко над волнами, я вдруг взглянул на неё другими глазами. Её безупречные достоинства портила большая лужа зловонной застоявшейся дождевой воды с какими-то личинками козявок, беспорядочно носившимися в её мутноватой толще. Но глаза боятся, а руки делают. С помощью ласты я согнал всю лужу по ложбинке к морю. Яркое солнце быстро высушило мокрые скалы на дне бывшей лужи и площадка предстала во всём великолепии.
Проведя беспрецедентную кампанию по переселению козявок из тесной лужи в открытое море вместе с их средой обитания, я стал располагаться на освободившейся площадке. Дождя не намечалось, поэтому можно было не опасаться, что лужу вновь затопит. Палаточку я ставить не стал, хотя можно было забить гвозди в трещины скал и сделать растяжки. Камнеежек здесь не было. «Камбуз» я соорудил на краю площадки под защитой выступа скалы. Бутылки с водой заложил в трещину, чтоб не грелись на солнце. Поджёг газовую плитку (дров, ясное дело, не было — даже намёков), поставил котелок. Приготовил обед из сублимированных продуктов, залил их кипятком (чтобы лишний раз не тратить газ на варку).
После обеда нырял, загорал на скалах. Вода в начале сентября была очень тёплой, а погода просто фантастической. Летом такого здесь не встретишь. Вода здесь, вдали от берегов материка, прогревается медленнее обычного, а небо затянуто туманом, часто идёт морось. Воздух над водными просторами также прогревается очень долго. Фактически, настоящее лето наступило здесь, на затерянных островках, только теперь, в сентябре. Интересное местечко находится в центре группы кекуров.

Здесь образовался небольшой мелководный бассейн, около 200 квадратных метров. Узкими проливчиками меж скал он соединяется с морем. Дно покрыто острыми скалами и морскими ежами, но в одном месте, где глубина доходит до пояса, дно покрыто окатанной галькой. Рядом торчит из воды плоский камень, как будто специально созданный для лежанки. Вода в «бассейне» чуть теплее по сравнению с открытым морем. В просветах среди скал открываются великолепные пейзажи далёких островов, а сами красноватые скалы служат естественным обрамлением, оправой этих пейзажей. Впечатление усиливает необыкновенная тишина этих мест. Только плеск волн и щебетание морских стрижей в небе. Воздух прозрачен и наполнен запахом моря. Теперь жизнь на скалах в 6 км от берега показалась мне раем. Это был настоящий отдых от людской суеты. Свой кекур с маленькой площадкой и «бассейном», я бы сейчас не променял и на лучший курорт Канар или Гавайев.
Солнце коснулось краем сопок далёкого материка, превратив кекур напротив, из просто красноватого в скалу из громадного рубина. Над восточным горизонтом открытого моря протянулась полоса фиолетового неба. Весь мир окрасился в фантастические цвета. Стих ветер, шум волн превратился в тихий плеск. Вскоре через чёрное звёздное небо протянулась дуга Млечного Пути. Падающие метеоры чиркали яркие следы. Я лежал в спальнике под открытым небом и «растворялся» в окружающем величии природы.

На следующий день я продолжил «кекурную робинзонаду»

Погода продолжала радовать и я взял фотоаппарат, чтобы запечатлеть островки и скалы с разных сторон. Поставив локти на матрас, я не спеша подгребал ластами, выбирая удобные ракурсы. Сделав несколько снимков, углубился в скалистый лабиринт к востоку от главного кекура. Там запечатлел удиравших по воде птенцов морских птиц, морских ежей через прозрачную воду и даже скудную но своеобразную растительность на поверхности скал. Обплывая основной кекур с обратной стороны, высоко на скале я заметил металлическую табличку, какие обычно устанавливают на надгробиях. Приглядевшись, сумел прочитать, что скала названа пиком Воеводского, в память о пропавшем без вести (погибшем) в этих водах аквалангисте. Эти места хотя и красивы, но таят в себе опасность, о которой никогда нельзя забывать. Убедившись в очередной раз в этом, я стал собираться, чтобы продолжить путешествие.

До большого острова долго плыть не пришлось, не более 40 минут. Издали казавшийся гостеприимным пляж, вблизи оказался крутым пригорком из огромных круглых валунов. Так как сильного прибоя не было, высадка прошла благополучно. Хотя не всегда удобно шлёпая в ластах, с тяжёлым рюкзаком, завёрнутым в надувной матрас под мышкой, пятиться задом по круглым скользким камням. Если же предварительно снимать ласты, то упускаешь контроль за матрасом, который взбрыкивает на волнах, пытаясь сбросить рюкзак в воду.
Пляж на западном берегу острова мне решительно не понравился и я решил прогуляться по берегу в поисках лучшего места. Среди крутых склонов я заметил маленький перевальчик, ведущий на другую сторону острова. Там оказалось немного уютнее. Если бы не груда деревяшек вперемешку с пластиковыми бутылками, тетрапаками и пустыми газовыми баллончиками, «сдобренная» несколькими дохлыми бакланами, было бы намного уютнее. Но выбирать не приходилось, всё остальное побережье представляло собой скалы и осыпи, к которым вплотную подступало море.

Наведя немного порядок на «вверенной» мне территории, я отправился исследовать внутренние районы острова

Прежде всего обращает на себя внимание маяк, расположенный на самой возвышенной точке, у обрыва на юге острова. Путь к нему проходит по травянистой пустоши. Высокая неутоптанная трава почти вплотную подступает к зданию маяка. Он накрепко заперт ржавой массивной железной дверью. На самом верху рельефно выделяется надпись «1959» — видимо, год постройки маяка.
Хотя вода у меня ещё оставалась, я решил поискать на острове источник. Найти его оказалось не так уж трудно – он находится на западном берегу, где валунный пляж, в небольшом гроте. По скалам сочится вода, внизу подставлена кастрюля. Но вся загвоздка в том, что эта вода, хотя и прозрачная, без явного запаха, но желтого цвета. Предположив, что это из-за посуды, подставил пластиковую бутылку. Но и в неё накапала такая же желтая вода…

Вообще-то, смотреть на острове собственно нечего. Намного интереснее воды, окружающие остров и дно. Остров Верховского расположен сравнительно далеко от материка, это один из самых мористых островов в Приморье. Следовательно, он так же далеко находится и от устьев рек, выносящих в море большое количество взвеси, снижающее прозрачность морской воды. Вокруг острова большие глубины, более 30 метров, вода прогревается намного меньше, чем глубоко вдающиеся в сушу заливы, в которых летом тёплая вода мутнеет от большого количества фитопланктона. Благодаря большому перепаду глубин, подводный склон острова изобилует большим количеством форм подводного рельефа. В-целом, западный склон острова и его подводное продолжение, устроены сравнительно просто. Так как он находится в «тени» набегающих со стороны открытого моря больших волн, здесь преобладают процессы переноса и аккумуляции обломочного материала. Так как остров сложен крепкими горными породами, а их обломки перемещаются на незначительное расстояние, то и пляж и его подводное продолжение состоят из крупных валунов.

С восточной стороны, подвергающейся разрушительному действию волн, обломочный материал на крутом подводном склоне в значительных количествах отлагаться не может и скатывается на большие глубины. Рельеф дна здесь обусловлен в большей степени самой тектоникой скального основания. Через остров в меридиональном направлении протягивается несколько тектонических трещин. Одна из них, самая крупная, пересекает остров почти посередине и делит его на «равнинную» западную часть и «гористую», пересечённую восточную. Последняя, в свою очередь, разбита на ряд менее крупных трещин, которые выражены в рельефе двумя островерхими скалистыми останцами с разделяющими их глубокими щелями, дно которых местами завалено глыбами. Подводное продолжение разломов выражено в рельефе длинными узкими заливчиками и надводными скалами, отделёнными от острова узкими проливами. Северо-восточное побережье – это шхеры в миниатюре. Здесь множество причудливых скал, лабиринт заливчиков и проток.
В одном месте поперечный разлом образовал щель, затопленную морем. С поверхности она похожа на узкую дорожку в бассейне, с одной стороны которой возвышается отвесная скалистая стенка, а с другой горизонтальная поверхность скалы с вымытыми волнами неглубокими ваннами. Длина щели метров 10, ширина около полутора, а глубина доходит до 6.

Плавая в «шхерах» и любуясь подводными пейзажами, я заметил за собой подводную слежку

Позади меня, держась дна, неотступно следовала любопытная ларга. Я не показывал заинтересованности, а просто нырял, как бы «по своим делам». Ларга не отставала. В конце концов ей наскучило просто меня сопровождать, она осмелела и стала заплывать вперёд меня, постоянно оглядываясь и проверяя, какими будут мои действия. Я вынырнул – вынырнула и она. Посмотрели друг на друга и нырнули опять. Ларга понеслась вперёд, затем перевернулась на спину и плыла под водой мордочкой вверх. Я решил не отставать и проделал то же самое. Увидев реакцию зверька, я понял, что как раз этого ей и хотелось – поиграться. Следующим упражнением было подводное вращение вдоль продольной оси. Ларга проделала это виртуозно. Я задержал дыхание, нырнул и плывя под водой попытался вращаться. Получилось несколько коряво, но – получилось! Следующее упражнение было для меня самым сложным – подводная «мёртвая петля». Ларга несколько раз показывала как надо делать, но я всё не решался, только смотрел. Затем всё-таки нырнул поглубже и возле дна начал перекувыркиваться. Из маски выплыли пузыри воздуха, в уши затекла вода, но я героически завершил переворот. Я всплыл и перевёл дух. Рядом показалась смешная мордочка, чёрные глазки блестели – ларга была в полном восторге. Никогда не думал, что ластоногие умеют улыбаться, но готов поклясться, что именно это она и делала! Затем она нырнула и показала ещё парочку трюков, но я не стал их повторять, так как хотя на моих ногах и были ласты, но истинно ластоногим я всё же не был.

Затем я просто стал плавать и любоваться подводными пейзажами. Удивительно, но ларга не уплыла прочь. Заметив, что игры мне надоели, она перестала выписывать пируэты, а плыла неподалёку как верный пёс. Я не переставал удивляться и радоваться – меня принимают за своего, меня не боятся, мне доверяют! Мы медленно продвигались вдоль отвесных скал, облепленных морскими ежами и ракушками, ныряли в затенённые впадины, останавливались у выступавших над поверхностью остроконечных подводных скал. Именно ларга и показала мне эту трещину, о которой я упоминал выше. Плывя впереди меня вдоль гладкой скалы, она вдруг резко свернула и исчезла, словно растворилась в ней. Я свернул туда же и с опаской проплыл до тупика. Затем развернулся, нырнул и проплыл у дна до самого выхода в открытое море. Так мы сделали по этой щели несколько кругов, когда я плыл по верху, ларга у дна и наоборот. Потом мы немного проплыли вдоль берега, но я начал замерзать. Как ни жалко было расставаться, но без гидрокостюма очень долго в воде не пробудешь. Меня уже колотила дрожь, когда я вылез на ровную площадку у «щели», и не снимая ласт, окунулся в ближайшую «ванну». За день вода в ней прогрелась достаточно хорошо, а после ныряния в открытом море казалась очень тёплой.

Поздно вечером, после ужина, маленькие крабы «помогали» помыть посуду

Бегая по миске, опущенной на дно у берега, они собирали маленькие кусочки еды. Более крупные крабы трусливо прятались под камнями и довольствовались случайными крошками.
На следующий день поставил рекорд по дальности и скорости заплыва. Так как продукты я подъел, облегчив рюкзак, возвращаться решил не через маленький Рейнеке, а через большой Русский. Поэтому рванул сразу на него, вернее на расположенный рядом о. Шкота. С Верховского до него без малого 6 км. Ветер был почти попутный. Под углом 45 градусов, сзади и справа шла высокая волна. Изредка раздавался шум обрушающихся гребешков наиболее крутых волн. Так мне было даже спокойнее – я решил, что возможным акулам будет сложно распознать среди него плеск моих ласт. Отчалил я в 9 утра, а в 11 был уже на Шкоте, показав скорость в 3 км/ч. Помимо ветра неплохо подгоняли и волны. Единственно, что было неудобно, так это держать матрас точно по курсу. После каждой крутой волны с барашком меня разворачивало, и приходилось каждый раз целиться на мыс Маячный.

Карта маршрута

Автор фото и материала: Роман Верещаков (РоманВер)

Начало в статье: На дальних островах, или большой поход человека и парохода

Продолжение в статье: Часть IV. Побережье Хасанского района