Часть V. Притяжение островов(продолжение)

Дальше по берегу начинались неприступные скалы мысов Аскольд и Кошелева

На следующий день было пасмурно. Я продолжал обход острова.  Удобный путь в бухту Наездник лежит отсюда вверх по распадку, на большую и пологую седловину, покрытую лугом. Вскоре после того, как я вышел на этот луг, нижняя кромка тумана опустилась на перевал. Всё потонуло в молочно-белой пелене. Лес и море скрылись из вида. Вокруг осталась лишь колышущаяся на ветру высокая мокрая трава. Я свернул вправо, надеясь подняться на край трёхсотметрового обрыва мыса Аскольд, чтобы сфотографировать открывающуюся оттуда панораму. Но там был такой густой туман, что я чуть не столкнулся с пятнистыми оленями. И я, и они были ошарашены неожиданной встречей, но олени среагировали намного быстрее. Я только подумал о фотоаппарате, а их уже и след простыл, только раздавалось где-то тревожное посвистывание.

На западной оконечности пляжа бух. Наездник можно увидеть красивые выходы горных пород. Это крупнозернистые лейкократовые (светлые) граниты. Они словно облизаны волнами и похожи на сахар грубого помола. Пляж здесь состоит из круглых валунов. Дальше валуны сменяются галькой. Ближе к восточной оконечности пляжа в море впадает крупный ручей. Рядом с ним полуразрушенный причал, напротив – якорная стоянка.

Когда я подходил к причалу, на рейде качался на волнах небольшой катер

А по берегу ходило несколько человек, и один из них был в милицейской форме. Люди были заняты своим делом, и я попытался проскользнуть мимо. Напустив на себя скучающий вид, иду своей дорогой, будто в городе пошел за хлебом, погруженный в свои мысли. Всем своим существом я показывал – «ну на кой я вам сдался, я самый завалящий турист, не трогайте меня!». Но милиционер не был бы милиционером, если бы не окликнул. Чёрт, до спасительного леса так мало оставалось! Подхожу. Следуют стандартные вопросы – «Ваши документы, кто такой, с какой целью?», и так далее и тому подобное. И опять мне приходится объяснять, что выехал за город, интересуюсь дикой нетронутой «цивилизованными туристами» природой. Следуют вопросы – «С кем и на чём прибыл на остров, где разрешение ЗАТО Фокино на посещение запретной зоны?». Отвечаю так, как есть: «Про запретную зону не знал, считал, что остров необитаем, добрался самостоятельно».
Услышав наш разговор, подошёл второй, в камуфляжной форме. Представился рыб.инспектором по Шкотовскому району. Спрашивает: «То есть как это – самостоятельно?» Отвечаю, что на надувном матрасе, который оставил у м. Ступенчатого. И снова, как и с пограничниками, следует сначала недоумение, затем удивление. И опять я объясняю технику плавания с рюкзаком. В конце концов, представители закона начинают мне доверять. Но как только я начинаю укладывать вещи обратно в рюкзак, чтобы уйти восвояси, милиционер меня останавливает, говоря, что – «Раз уж ты попался нам на глаза, и с тобой что-нибудь случится на обратном пути, то на нас ляжет ответственность за тебя, за то, что отпустили на погибель». Рыб.инспектор добавляет, что этим летом несколько раз встречал касатку, и вообще, в районе камней Унковского, в 70-х годах, бесследно исчез аквалангист, предположительно после нападения белой акулы. Но взять меня с собой они не могут – катер перегружен. Тогда они отвели меня на пригорок, где я увидел табор с костром, а вокруг него штук пять палаток. Вскоре пришли туристы, и меня «сдают» им, прося доставить меня на материк.

Я разговорился с поваром, и уплетая любезно предложенный мне обед, выяснил, что группа туристов вчера прибыла на остров из Владивостока. Экскурсию на Аскольд организовала небольшая турфирма, специализирующаяся на экологическом и приключенческом туризме. Завтра они возвращаются в город в три часа дня. Вскоре подошла начальница. Узнал у неё насчёт места на катере. В ответ она сухо заметила, что у них всё уже рассчитано. Я не стал настаивать, тем более что свой намеченный маршрут я ещё не прошёл. А про себя решил, что приду на Ступенчатый пораньше, и если что-то нехорошее случилось с матрасом во время моего отсутствия, тут же отправлюсь в бух. Наездник к катеру.
Через пол часа милицейский катер вышел в море, а я попрощался с туристами и пошёл дальше, на юго-восточную оконечность «подковы». Туда проложена грунтовая дорога, которая связывает причал с маяком на м. Елагина. В настоящее время там постоянно живёт обслуживающий персонал маяка, поэтому дорога довольно наезжена, чего не скажешь о дороге, ведущей через перевал на м. Ступенчатый, где находится автоматический маяк. По пути на м. Елагина, я наткнулся на заброшенный посёлок с несколькими панельными домами, давно пришедшими в негодность.
Дорога взбиралась всё выше и выше по склону, и, наконец, окончилась на обдуваемой ветрами и окутываемой туманами большой пустоши.

У самого обрыва располагается маяк с хозяйственными постройками

Отсюда берег заворачивает к востоку, и до мыса Пальчатого представляет собой суровый, окутанный промозглыми туманами скалистый обрыв. Крайняя юго-восточная точка Аскольда – м. Пальчатый. Он представляет собой узкую, выдающуюся далеко в море скалистую гряду. Она является хорошей защитой от южных ветров для бухты, носящей незатейливое наименование – Юго-восточная. Там я и решил остановиться на второй ночлег.
Прежде чем ставить палатку и варить ужин, как всегда отправился в море, понырять в поисках гребешков. На этот раз вернулся с богатым уловом гребешков Свифта. Выбирал самых крупных, уже достаточно поживших на этом свете.
На следующий день отправился в путь пораньше. Нужно было успеть до полудня пройти к своему «кораблю», я уже начинал волноваться за его сохранность. Восточное побережье острова – высоко поднимающийся над морем крутой склон, поросший широколиственным лесом. Во многих местах почвенный слой очень тонок, и всюду видны многочисленные глыбы, выступающие на поверхность земли. Ступать по ним довольно тяжело – сырые, поросшие обманчивым мхом скалы очень скользкие. Короткие и крутые ложбины удлиняют путь, заставляя обходить их, взбираясь всё выше по склону. Сам берег непроходим вследствие многочисленных омываемых морем обрывов. Здесь Аскольд имеет суровый и неприступный вид.

Через некоторое время, уже на значительной высоте, стали попадаться выступающие площадки, окружённые отвесными скалами. Я выходил на них, любовался открывающейся панорамой, и каждый раз думал, — «Ну всё, вон тот последний мысок, а за ним спуск!» Но его всё не было. Солнце приблизилось к полудню, стало припекать – и, наконец, обрывы закончились и я спустился в полноводный, едва ли не самый крупный ручей всего острова. Вблизи берега он прорывался к морю через теснину, прыгая в одном месте с уступа. Устье ручья и весь прилегающий берег у местных жителей (дунайцев и путятинцев) называется «Водопад». Это одно из мест отдыха «дикарским» способом. Несмотря на то, что наступила вторая половина сентября, я застал здесь шумную компанию, которую высадила на берег моторная лодка. Теперь я уже не опасался «застрять» на острове, ведь, в случае непредвиденных обстоятельств, можно будет вернуться к этому табору.
По пути от «Водопада» к мысу Ступенчатому, пришлось пересекать несколько крутых и глубоких оврагов в глинистой почве. Затем покрытый густой травой луг – и, наконец, крайняя северная точка Аскольда – м. Ступенчатый. Место довольно своеобразное. С высоты террасы я увидел огромный треугольник, закруглённой вершиной выступающий далеко в море. Сам маяк располагается на бровке террасы. Он автоматический, с питанием от радиоактивных изотопов. Об этом свидетельствовал треугольный чёрно-желтый знак с символом «радиация».
В своём основании, коса, состоящая из плотно подогнанных круглых валунов, довольно высока и, если так можно выразиться, прочна. Не было видно признаков того, что она перемывается даже в очень сильные штормы. Её поверхность ровная и прямая. В конце косы валяются ржавые бочки из под горючего. Скорее всего здесь располагалась вертолётная площадка.

Миновав это место, вышел в устье Домашнего

«Кольцо», а правильнее сказать «подкова» замкнулась, я пришел в то же самое место, откуда и начинал путь. Сбросил на горячие камни рюкзак и сразу отправился искать матрас. Вот он, цел и невредим, мой корабль! Надул, внимательно оглядел – нет ли дырок. Всё в порядке. Разжёг костёр, не спеша подкрепился обедом. Теперь я уже не думал о катере, я вновь стал «сам себе велосипедом», могу идти – куда хочу и ни от кого не зависеть.
Сентябрьское солнце ещё пыталось светить и греть по-летнему, но налетающий с моря холодный ветерок, быстро сдувал нагретый над камнями пляжа воздух. Пологие волны лениво накатывались на круглые валуны, прозрачная вода кое-где была подёрнута рябью. Вдали отчётливо просматривались камни Унковского, море было тихо и пустынно, отовсюду веяло спокойствием и безмятежностью. Я осмотрел свою стоянку, и убедившись, что ничего не забыл, покинул Аскольд.
И снова мерно зажурчала вода, потянулась бесконечная череда волн. Некоторое время сквозь исключительно прозрачную воду угадывалось дно, но вскоре исчезли все его признаки. Солнечные лучи пронизывали тёмно-синюю глубину, но слабели и терялись в ней. Пятидесятиметровая изобата не окружает Аскольд полностью, но тридцатиметровые глубины подступают близко к его обрывистым берегам.

Когда я преодолел треть пути, в Уссурийском заливе показался большой контейнеровоз, шедший в пролив. Теперь я был начеку. Корабль миновал центральную ось пролива и продолжал следовать прямо на остров. На минуту меня озадачило его поведение, но тут я вспомнил всё, что мы проходили про навигационные карты. В стеснённых для мореплавания условиях (в проливах, вблизи портов) существуют так называемые зоны разделения. Корабли на встречных курсах расходятся левыми бортами. Значит, контейнеровоз будет следовать ближе к Аскольду. И точно – нос начал совмещаться с надстройкой, корабль поворачивал. «Тысяча чертей! Громы и молнии! Проглоти меня акула!» — вспомнил я все морские проклятия одного литературного персонажа. Я вовсю молотил ластами и вопил на приближающийся корабль – «Куда прёшь! Не мог подождать часок?» Три корабля в сутки проходят проливом, и надо же ему оказаться здесь одновременно со мной! Но вскоре стало ясно, что корабль пройдёт далеко позади меня. Тем не менее вид пенного вала, расходящийся от носа корабля, был впечатляющий.

Оставшийся путь до камней Унковского был ничем не примечателен

Подплыв поближе к их южной оконечности, я заметил, что на них есть люди. У берега на волнах покачивалась моторная лодка. Это были местные рыбаки, с острова Путятин. Увидев, что я собираюсь оставаться здесь на ночлег, она предупредили, что воды здесь нет. Но я привёз с собой 3 литра с Аскольда, так что планировал сварить на ужин какой-нибудь супчик. Пришлось долго собирать дрова для костра. Местное топливо – это щепки и прочий плавающий мусор, который выбрасывает волнами на берег. Сгорает он быстро, поэтому нужно заранее собрать достаточное количество, чтобы потом не бегать по пляжу в поисках палочек, подкармливая угасающий костерок.

Пока возился с ужином, рыбаки возились с лодочным мотором, который никак не хотел заводиться. В который раз они отходили на вёслах от берега, и пока дёргали стартер, лодку опять приносило к полосе прибоя. Cидя на выброшенном морем стволе дерева и прихлёбывая суп, я флегматично наблюдал за противоборством человека с техникой и стихиями. В небе повисла белёсая мгла, багряное мутное солнце готовилось прикоснуться к морскому горизонту. Ветер гнал крутую и частую волну. Стало холодать. Вскоре солнце сменила угасающая заря. Рыбаки, не прекращая попыток починить мотор, на вёслах обогнули острова, и начали дрейфовать по направлению к Путятину. Зажглись маяки, в разрывах пробегающих туч показалась луна. Наступила очередная островная ночь.

Решил провести день на острове Путятина

Утро было пасмурным ветреным и прохладным. Возвращаться в город было ещё рано, и я решил провести день на острове Путятина, проложив трассу «камни Унковского – м. Родионова». Её протяжённость не столь велика, как заплывы на Аскольд, но всё же от берегов отдаляешься более чем на километр. Неспешное перемещение по морю наводит на философские размышления. Я задумался, какой вид туризма подходит под мои путешествия. Вроде бы – пешеходный. Хожу пешком с рюкзаком, преодолеваю по пути водные преграды. Но водные преграды по протяжённости зачастую бывают больше, чем сами острова. Значит водный? Но водный туризм предполагает наличие хотя бы маленькой лодки. Допустим, мой матрас сойдёт за лодку. Но лодка – это маленький корабль, а у корабля должно быть название.

Назвать корабль – дело серьёзное. Обычно, чем меньше корабль, тем более грозное и величественное название он носит. Первое, что приходит на ум – «Повелитель бурь». Нет, не пойдёт. Второй вариант – «Пожиратель проливов», тоже отметаю. Итак, решено. Назову свой корабль МНТС «Пионер Владивостока». МНТС – это малое надувное транспортное судно. А «Пионер Владивостока» — потому что таких чудаков с матрасом, в городе, по-видимому, больше нет. Так как кораблей без капитанов не существует, то по судовой роли – я капитан. И весь остальной экипаж по совместительству. Так и провёл весь путь в этих неспешных раздумьях, ухмыляясь про себя.
Приближались желтоватые скалы Путятина. «Пионер Владивостока» искусно лавировал среди рифов на полуметровых глубинах. А далеко в море притаились заповедные острова Римского-Корсакова, последняя «терра инкогнита» Приморского края.
Решено, после того, как там побываю – куплю парусную доску и отправлюсь на Сахалин!

Автор фото и материала: Роман Верещаков (РоманВер)

Начало в статье: Часть V. Притяжение островов

Продолжение в статье: Владивостокский припай, или на Рейнеке пешком